К тем или иным философским представлениям и учениям современное человечество давным-давно привыкло и принимает их как данность. К примеру, такие категории, как "знание", "бытие" или "парадокс", давным-давно кажутся нам выверенными и совершенно ясными.

Однако есть и менее известные разделы философских учений, которые представляют не меньший интерес как для современных философов, так и для обычного человека. Одним из таких направлений как раз и является эпистемология.

Суть понятия

Значение данного, казалось бы, сложного термина легко раскрывается уже в его лингвистической структуре. Не нужно быть выдающимся филологом для того, чтобы понять, что "эпистемология" - этослово, включающее сразу две основы.

Первая из них - episteme, означает "знание" как таковое. Вторая же составляюшая данного термина более известна современному человечеству. Наиболее популярной трактовкой части logos принято считать "слово", однако, согласно другим концепциям, значение ее определяется несколько иначе - "учение".

Таким образом, можно определить, что эпистемология - этонаука о знании как таковом.

Основа учения

Несложно в данном случае понять, что данный раздел философии имеет много общего с более известной современному человечеству гносеологией. Представители классических философских школ даже настаивают на их отождествлении, однако если рассматривать данное понятие объективно, окажется, что тождество будет не совсем верным.

Прежде всего, различаются данные разделы науки позициями изучения. Интересы гносеологии направлены на определение взаимоотношений между объектом и субъектом знания, в то время как эпистемология - этодисциплина философско-методологического характера, которую в наибольшей мере интересует противопоставление и взаимодействие знания как такового и объекта.

Основная проблематика

Любая научная или околонаучная дисциплина имеет свой собственный спектр интересов. Интересующий нас не является в этом отношении исключением. Эпистемология - этонаука, направленная на изучение знания как такового. В частности, предметом ее исследования становится природа знания, механизмы его образования и соотношения с

Исследователи такого рода работают над выявлением специфики обретения, расширения и систематизации знаний. Сама жизнь данного явления становится ключевой проблемой данного раздела философии.

Хронологические рамки

Продолжая тему отождествления гносеологии и эпистемологии, следует отметить и еще одну особенность, а именно то, что последняя стала доступной человеческому сознанию значительно раньше. Вопросы эпистемологического характера возникали еще в эпоху античности, тогда как гносеологические представления формировались несколько позже. В качестве примера в данном случае можно привести платоновские идеи о референционной концепции истины, которые и послужили в свое время толчком для развития и становления интересующей нас дисциплины.

Соотношение и взаимовлияние

Эпистемология и философия (науки) достаточно тесно взаимосвязаны, просто в силу предмета интересов первой. Любая составляющая реального или идеального мира познается нами посредством осмысления, получения знания о ней. А знание, как уже говорилось ранее, является основным объектом интереса эпистемологии. Наиболее же она связана с гносеологией, что и послужило причиной их отождествления отдельными учеными.

Эпистемология и философия - науки, которые находятся в постоянном взаимодействии, дополняя и совершенствуя друг друга. Возможно, именно поэтому философия достигла к нашему времени таких высот.

Частность и общее

Как и любое другое явление, интересующая нас дисциплина не может существовать сама по себе, вне контекста других составляющих. Так эпистемология в философии - этотолько методологическая дисциплина, являющаяся лишь небольшой частью корпуса научного знания.

Становление ее было долгим и достаточно затруднительным. Зародившись еще во времена античности, эпистемология прошла сквозь жестокую схоластику Средних веков, в эпоху Возрождения она пережила очередной всплеск, постепенно развиваясь и дойдя в значительно более совершенном виде до наших дней.

Классические представления

Современные исследователи различают традиционную и неклассическую эпистемологию. Данное разграничение и противопоставление базируется прежде всего на различии подходах к изучению знания.

Классическая эпистемологиябазируется на своего рода фундаментализме, а знание, являющееся основным она разделяет на два основных типа. К первому приверженцы классического варианта данного философского раздела относят понятия и взгляды, основанные на базе других представлений, явлений объективной реальности. Знания такого рода совершенно несложно доказать или опровергнуть, обратившись к простому анализу.

Ко второму же классу знаний относятся те, достоверность, истинность которых никак не соотносится с представлениями, являющимися гносеологической базой. Они рассматриваются во взаимодействии, однако не привязываются друг к другу.

Связь с Чарльзом Дарвином

Как уже говорилось, эпистемология в философии - этоотдельная дисциплина, неразрывно связанная с остальными. В силу специфики объекта и предмета изучения границы ее расширяются до общечеловеческих, что и обуславливает заимствование не только терминологии, но и самих представлений из других наук.

Говоря о данном разделе философии, нельзя забывать отаком научном комплексе, как эволюционная эпистемология. Чаще всего данное явление принято связывать с именем Карла Р. Поппера, который одним из первых обратил внимание на соотношение знания и языка.

В своих научных трудах исследователь подошел к изучению знания и становления представлений о нем в языковой системе с точки зрения дарвиновской теории эволюции,

Эволюционная эпистемологияКарла Р. Поппера заключается, по сути, в том, что основными ее проблемами следует считать изменение, совершенствование языка и роль, которую он играет в формировании человеческого знания как такового. Другой же проблемой ученый называет определение способа, при помощи которого сознанием человечества отбираются основные языковые явления, определяющие знание о реальности.

Другая связь с биологией

Данный раздел философии непосредственно связан и с другими направлениями биологии. В частности, эпистемология генетическая, автором которой принято считать Ж. Пиаже, базируется на психологическом аспекте.

Исследователи данной школы рассматривают знание как совокупность механизмов, в основе которых лежат реакции на те или иные раздражители. По большому счету данная концепция представляет собой попытку объединить имеющиеся на данный момент и данные, полученные при экспериментальных исследованиях онтогенетического характера.

Знание и общество

Вполне естественно, что спектр интересов эпистемологии направлен не на какого-либо отдельного индивида, а на общество в целом. Знание всего человечества, передающееся из поколения в поколение, становится основным объектом исследования данной науки.

За соотношение индивидуального и коллективного знания отвечает по большей части социальная эпистемология.Основным предметом интереса в данном случае становится знание коллективное, общее. Проблемы эпистемологиитакого рода базируются на всевозможных социологических исследованиях и наблюдениях за культурными, религиозными, научными представлениями общества как такового.

Сомнение и осмысление

Современная наука, как ни крути, сделала просто огромное количество прорывов в тех или иных областях человеческой жизни. Чего стоит полет в космос! Нужно ли говорить о том, что всего несколько веков назад основным способом лечения было кровопускание, а современная диагностика позволяет определить вероятность проблемы задолго до ее непосредственного возникновения.

Все это базируется на научном знании, полученном в результате тех или иных практик, экспериментов и действий. По сути, весь техногенный прогресс, который сегодня мы можем наблюдать, основывается на представлениях о тех или иных явлениях.

Именно поэтому эпистемология (науки, связанные с нею, мы рассмотрели выше) представляет собой особую ценность. Изучение механизмов непосредственно научного знания особенно важно и интересно с точки зрения данного раздела философии, поскольку именно они (механизмы такого рода) толкают человечество вперед.

Современная эпистемологияпостоянно развивается, как и любая другая наука. Все более широким становится спектр ее интересов, все более четкими получаются сделанные выводы в результате наличия значительно большей экспериментальной базы. Все глубже и глубже становится понимание человеком знания как такового, его особенностей, норм и механизмов действия. Все больше познается человеком мир, в котором мы живем...

Два значения эволюционной эпистемологии. - О различии эволюци­ онной теории познания (ЭТП) и эволюционной теории науки (ЭТН). - «Биоэпистемология» Конрада Лоренца. - Жан Пиаже и теория гене­ тической эпистемологии. - Герхард Фоллмер о постулатах «гипо­тетического реализма». - Эволюционная программа Стивена Тул- мина. - Об авторитете понятий. - Проблема изменчивости. - Ин­ теллектуальная инициатива. - Наука как совокупность интеллек­туальных дисциплин и как профессиональный институт. - «Науч­ ная элита» - носитель научной рациональности.

От имени принципиально иной методологической установки, а имен­но эволюционной эпистемологии, выступал американский философ Сти­вен Тулмин (1922-1997). Общий смысл данного направления состоит в том, что оно изучает познание как момент эволюции живой 1 природы и вскрывает механизмы познания в эволюционном ключе.

Эволюционная эпистемология основывалась на идее идентичности биологической эволюции и познавательного процесса и опиралась на пред­ставление о том, что познавательный аппарат человека- это механизм адаптации, развитый в процессе биологической эволюции. Поэтому по­знавательный процесс и развивается по типу эволюционного и, соответ­ственно, может быть понят на основе современной теории эволюции.

Одно из определений эволюционной эпистемологии гласит: «Эволю­ционная эпистемология есть теория познания, которая исходит из трак­товки человека как продукта биологической эволюции».

Таким образом, в качестве основного теоретического ресурса эволю­ционной эпистемологии выступает концепция органической эволюции.

Следует различать два значения эволюционной эпистемологаи. Во-пер­вых, попытку объяснения развития средств, форм и методов познания (органов познания) с привлечением эволюционной схемы. Во-вторых, стремление к эволюционному объяснению самого содержания знания (появления информации). Значение приобретают известные понятия из­менчивости, отбора и закрепления.

Согласно первому значению эволюционной эпистемологии, акцент приходится на вопросы об эволюции органов познания, когнитивных струк­тур и познавательных способностей, обеспечивающих возможность адек­ватного отражения мира. Суть его в утверждении, что наш познаватель­ный аппарат - результат эволюции. В течение миллионов лет нервная си­стема и органы восприятия живых, организмов трансформировались та­ким образом, чтобы обеспечить максимально адекватное отражение ре­альности. А если бы организм не был обеспечен такого рода приспособ­лениями, его существование и развитие было бы невозможно. Аксиомой является то, что только те организмы, чья перцептуальная система по­зволяет действовать адекватно и удовлетворительно в условиях их окруже­ния, выживают и дают потомство. Субъективные структуры познания со­ответствуют реальности, ибо именно такое состояние обеспечивает воз­можность выживания. Этот аспект хорошо показан в тезисе К. Лоренца: «Наши познавательные способности есть достижение врожденного аппа­рата отражения мира, который был развит в ходе родовой истории чело­века и дает возможность фактически приближаться к внесубъективной реальности. Степень этого соответствия в принципе поддается исследова­нию...» 1 .

Второе значение эволюционной эпистемологии есть непосредственно предмет философии науки, потому что в нем акцент перемещен на мо­дель роста научного знания, которая оказывается по своему характеру и особенностям эволюционной. Здесь речь идет об эволюционной эписте­мологии как одной из концепций философии науки. Она указывает на ди­намику научного знания, эквивалентную логическому истолкованию ди­намики эволюции. Данное направление называют также эволюционной теорией науки.

Когда говорят о различии эволюционной теория познания (ЭТП) и эво­ люционной теории науки (ЭТН), то имеют в виду следующее. Первая (ЭТП) исследует становление и формирование познавательного аппарата. Вто-

рая (ЭТН) занимается продуктами познания: гипотезами, теориями, кон­цепциями. За первой - миллионы лет, за второй - десятилетия. Первая опирается на естественно-научное понятие эволюции; вторая- на его метафорическое значение.

Сопоставления ЭТП и ЭТН еще более детализируют эволюционный подход в целом. В ЭТП регулятивной идеей оказывается соответствие; в ЭТН - истина. В первой теории способом достижения наиболее адекват­ного состояния становится приспособление, во второй - приближение к истине. Однако и в первом, и во втором случае существует тяга к един­ственной супертеории, чему в действительности соответствует эволюци­онное развитие. Далее утраченная информация безвозвратно теряется, на что намекает реальный факт - вымершие виды. Иногда информация может возобновляться, тогда речь идет о восстановлении забытых теорий. Следует обратить внимание и на типы вариаций, которые либо слепы, либо целенаправленны. Процесс передачи информации также может про­текать двояко: либо своему потомству, либо всем заинтересованным уче­ным. Прогресс выступает или как побочный продукт эволюционного про­цесса, или как сознательно целенаправленный процесс. Характер нова­ций - квазинепрерывный либо скачкообразный. Ограничения проб пред­полагают множественность либо единичность.

Считается, что такой взгляд на познавательный процесс получил на­звание «эволюционная эпистемология» в англоязычных странах, а в не-мецко-говорящих более употребим термин «эволюционная теория позна­ния». Тем более что и основоположником данного направления считает­ся австрийский этолог К. Лоренц, Нобелевский лауреат по медицине (1973). Основы его учения наиболее явно представлены в книге «Оборотная сто­рона зеркала». К эволюционной эпистемологии тяготели также Карл Поп-пер «Объективное знание. Эволюционный подход» (1972), Герхард Фол-лмер «Эволюционная теория познания» (1975), Стивен Тулмин «Челове­ческое понимание» (1984).

Исследователи эволюционной эпистемологии Кай Хахлвег и К. Хукер уве­ренно называют в качестве пионеров-мыслителей, стоящих у истоков этой концепции, биолога Лоренца, психолога Пиаже и методолога Поппера.

Книга Конрада Лоренца по эволюционной эпистемологии «Оборотная сторона зеркала» (или «Позади зеркала»), опубликованная в 1973 г., дол­гое время оставалась без должного внимания. Ученый называет «Оборот­ной стороной зеркала» познавательную способность человека, подчерки­вая, что само существование человека и общества есть когнитивный про­цесс, основанный на присущем человеку любознательном или исследо­вательском поведении. Суть его невозможно понять, не изучив общие че­ловеку и животным формы поведения, что и составляет специфику науки этологии. В «Оборотной стороне зеркала» исследование познавательного процесса начинается с изучения поведения амебы и проводится вплоть до человека и человеческой культуры. Причем Лоренц отстаивает принципи­альную позицию, связанную с обоснованием того, что наблюдение над познавательным поведением животных более убедительно, чем извест­ная в философии на протяжении многих веков процедура самонаблюде-

ния. Сосредоточенность философов на интроспекции (самонаблюдении) чревата искажениями. В частности, вопрос о врожденном знании, по мне­нию автора, следует трактовать не в духе Локка и Канта, а как наличие в структуре человеческого головного мозга материального носителя- ге-нома, который и делает возможным усвоение информации о мире.

Исходя из стремления Лоренца поставить все эпистемологические воп­росы на биологическую основу, его направление, а точнее, исследова­тельская программа получила название «биоэпистемология». Ее основной темой стал когногенез, т.е. эволюция структур и процессов познания, эво­люция восприятия, корней понятийнЬго мышления, исследование воп­роса о природе приобретения знания.

«Лоренц отмечает, - подчеркивают Кай Хахлвег и К. Хукер, - что в структурных признаках, характеризующих живые организмы, закодиро­вана природа мира, в котором эти организмы обитают. Например, в са­мой форме глаза, а именно в его структуре, биохимическом составе и динамике, закодированы законы оптики. Плавные сочетания и скользкая поверхность рыбы свидетельствуют о водной среде, в которой она живет. Архитектоника наших костей, форма и текстура крыльев птицы - все эти структуры несут отпечатки отношения организма к миру, который его окружает» 2 . Поэтому центральным вопросом биоэпистемологии является проблема: как объяснить превращение систем, которые по сути просто хранилища информации, в субъекты познания.

Сам Лоренц назвал собственную концепцию «гипотетическим реализ­мом», в котором содержатся многочисленные достоинства.

Во-первых, она направлена на отражение естественного процесса роста знания.

Во-вторых, наблюдение и эксперименты над внешним миром до­ставляют множество фактов, описывающих внесубъективную ре­альность, т.е. реальность, одинаково признаваемую всеми наблю­дателями.

В-третьих, теории, направленные на объяснение этого множе­ства фактов, пытаются установить закономерности.

В-четвертых, теории возникают как на основании накопления и классификации фактов, так и из гипотез, каждая из которых явля­ется интуитивной догадкой, стимулируемой не только наблюде­ниями, но и другими, уже успешно подтвержденными гипотезами. Весьма любопытно общее заключение Лоренца, в котором сам про­цесс рождения гипотез, как и вся интуитивная деятельность человека, объявляется загадочной. Дальнейший ход размышлений ученого предпо­лагает решение весьма сложных эпистемологических задач, где необхо­димо как признание выдвинутой Поппером процедуры фальсификации, так и обоснование собственной позиции гипотетического реализма. Итак, правильно построенная гипотеза должна быть в принципе опровержимой, фальсифицируемой, т.е. несовместимой с некоторыми результатами экс­перимента. Это выдвинутое Поппером требование имеет преимущества, состоящие в возможности исключить из научного обихода ненаучные ги­потезы или же обнаружить не столь определенные гипотезы, которые во-

обще не допускает опытной проверки. Если гипотеза выдерживает подоб­ные проверки, ее вероятность возрастает. Научная теория определяется Лоренцом как система тщательно проверенных гипотез, поддерживаю­щих друг друга по принципу «взаимного прояснения». Этот принцип «вза­имного прояснения» и отличает эпистемологическую позицию Лоренца от более формальной конструкции Поппера. По мнению Лоренца, ника­кая гипотеза не может быть опровергнута одним или несколькими несо­гласующимися с ней фактами, а только другой, сильной гипотезой, ко­торой подчиняется большее количество фактов. Поэтому и истина пред­стает как «рабочая гипотеза», способная наилучшим образом проложить путь другим гипотезам.

Другое принципиально важное для судьбы современной философии науки замечание этолога состоит в указании на то, что получение и на­копление информации, существенной для сохранения вида, - столь же фундаментальное свойство и функция всего живого, как и получение и накопление энергии. Когда вследствие мутаций наследственных задатков вероятность получения энергии столь существенно возрастает, что от­бор начинает действовать в пользу наделенного данным преимуществом организма, то возрастает также и численность его потомства. Но вместе с тем повышается вероятность того, что именно представителю этого по­томства достанется следующий большой выигрыш в лотерее наследствен­ных изменений. Основе всякого возможного опыта, т.е. тому «априорно­му», о котором говорил И. Кант, соответствуют:

Самый первоначальный и древнейший механизм - регулирующий контур, посредством обратной связи делающий внутренние усло­вия организма независимыми от колебания внешних условий и поддерживающий их постоянство;

Способность воспринимать стимулы;

Врожденный механизм запуска;

Наследственная координация или инстинктивное движение.

Однако все описанные механизмы, в противоположность когнитив­ным функциям, не способны накапливать информацию. Их действие пред­ставляет собой не процесс приспособления, а уже работу готовых при-способительных структур. Например, очень любопытный механизм им-принтинга, выявленный у птиц, означает, что если новорожденный пте­нец в течение первых часов своей жизни не видит своих природных роди­телей, а видит объект другого рода, то этот объект на всю оставшуюся жизнь он и примет за своего родителя. Любопытным является замечание, что только то окружение, которое входило в опыт наших предков, фор­мировало когнитивные структуры последующих поколений. В ином окру­жении они чувствовали себя ненадежно.

Процессы приобретения текущей информации, телеономные моди­фикации поведения, корни понятийного мышления, исследованные Ло­ренцом, еще ждут своего содержательного интегрирования в современ­ную общую теорию, эпистемологии.

Вместе с тем на фоне биоэпистемологии Лоренца, которую многие оценивали как нефундаменталистскую теорию, Жан Пиаже предложил

свою теорию генетической эпистемологии. Пиаже был уверен, что «если эпистемология не хочет замкнуться в чистые спекуляции, она должна быть всегда обращена к анализу стадий научного мышления и объясне­нию интеллектуального механизма, используемого различными ветвями науки в завоевании реальности. Теория знания, следовательно, в значи­тельной мере - теория адаптации мышления jk реальности. <...> Фунда­ментальная гипотеза генетической эпистемологии состоит в том, что су­ществует параллелизм между прогрессом в логической и рациональной организации знания и соответствующим формирующим психологическим процессом»-". Генетическая эпистемология стремится объяснить знание на основе особенностей психологического происхождения представлений и операций, на которых оно зиждется.

Пиаже предлагает концепцию стадиального развития мышления. В ре­зультате непрекращающегося взаимодействия между организмом и окру­жающей средой развивается и селективно усиливается множество сен­сорно-моторных координации, которые требуют вмешательства со сто­роны операциональных структур. Тем самым нервная система развивает обогащенную операциональную структуру. В то же время возрастает спо­собность отражать и сохранять в сознании свойства самой этой иерархии.

Согласно Ж. Пиаже, интеллект проходит в своем развитии пять ста­дий: сенсорно-моторную, символическую, допонятийную, интуитивную, конкретно-операциональную и формальную. Именно на первой, сенсор­но-моторной, стадии происходит формирование интеллекта. Он рождает­ся из ассимилирующей деятельности субъекта, которая до появления ин­теллекта приводила только к формированию навыков. Переходная сту­пень между навыком и интеллектом на примере развития человеческой личнрсти связана с координацией зрения и хватания (имеется в виду воз­раст между тремя и шестью месяцами). Первое воспроизведенное движе­ние, приводя к результату, рождает схему, в которой действие и резуль­тат воспринимаются как целое. И как только объекты принимают свое постоянное состояние, схема вызывает повторные действия. Однако объек­ты не имеют еще субстанционального значения. Поэтому, выпадая из поля восприятия, они (на данной стадии развития интеллекта) для ребенка существовать перестают, не сохраняются.

Повторение схемы действия приводит к отделению элементов само­го действия и результата, а также к обобщению. Пиаже отмечает, что к 8-10 месяцам эти процессы приводят к тому, что схемы начинают коор­динироваться между собой. Простые схемы объединяются, а в качестве средства могут быть употреблены другие цели. Эти схемы субъект исполь­зует, чтобы понять незнакомый предмет на уровне сенсорно-моторного отношения. Он встряхивает его, ударяет, схватывает, трет. И уже здесь, по мнению исследователя, возможно говорить об интеллекте 4 .

Далее, вследствие координирования схем, возникает воспроизводя­щая ассимиляция, которая связана с активным интересом к новому и со стремлением открывать новые схемы действия в результате эксперимен­тирования с объектом. А на втором году жизни ребенка, как отмечает Ж. Пиаже, завершается его образование. Происходит интериоризация (пе-

ренесение во внутрь) активного экспериментирования вследствие того, что в этой фазе появляются первые зачатки представления. У ребенка по­является возможность, с одной стороны, к отсроченной имитации (что тесно связано с образным представлением) и к символической игре, свя­занной с формированием моторного образа, - с другой. Однако мысль здесь не выделена из перцептивно-моторной деятельности.

По Пиаже, условия перехода от схемы к мысли таковы. Во-первых, требуется увеличение скорости ассимилирующей координации схемы, чтобы могли образовываться целостные системы и одновременные их пред­ставления. Во-вторых, должно произойти осознавание самого действия, а не только желаемого результата. И в-третьих, необходимо расширение сферы символических представлений. Тем новым, что характеризует мыш­ление в отличие «от» и в сравнении «с» сенсорно-моторным интеллек­том, является способность представлять одну вещь посредством другой. Эта способность имеет двоякое применение: в формировании символов и в использовании знаков, которые произвольны. Символ у Пиаже выступа­ет продуктом воображения, которое создает образы для обозначения ре­ально существующего, воспринимаемого сквозь призму собственных ин­тересов. Начальная стадия репрезентативного интеллекта характеризует­ся Пиаже как допонятийная. Предпонятие, будучи переходной формой мысли, конкретизируется как в слове, так и в символе. Интересно, что к 4 годам допонятийное мышление трансформируется в интуитивное, ко­торое развивается вплоть до Улет. Интуиция, по Пиаже, есть мысленно осуществленное действие: привести в соответствие, включить, располо­жить в ряд и т.д.

С 8 до 11 лет происходит формирование конкретных операций. Измене­ние же формы мысли начинает происходить на следующей стадии, кото­рая продолжается от 12 лет на протяжении всего юношеского периода. Эта стадия связана с развитием формального мышления. Происходит окон­чательная децентрация мысли, так как она не использует по большей мере символическую репрезентацию. Мысль на данном этапе выступает как интериоризованное действие, которое замещает вещи вербальными знаками, а движения - их восстановлением в памяти 5 .

Таким образом, можно зафиксировать, что Пиаже выделяет четыре формы мысли: символ, Предпонятие, конфигуративный образ и понятие. Природа понятия остается без рассмотрения. Она то редуцируется к сло­ву, то растворяется в определении «мысленные представления».

Для Лоренца и Пиаже общим является представление о том, что в результате изменения, отбора и закрепления параметры внешнего окру­жения кодифицируются в структуре самого организма.

Исследователи отмечают, что главной философской предпосылкой эволюционной эпистемологии выступают постулаты «гипотетического реализма». По мнению Герхарда Фоллмера, к основным постулатам гипо­ тетического реализма, на которых основывается эволюционная эписте-мология, следует отнести:

1) постулат реальности (имеется реальный мир, независимый от вос­приятия и сознания);

2) постулат структурности;

3) постулат непрерывности (между всеми областями действительно­сти существует непрерывная историческая и каузальная связь);

4) постулат о чужом сознании (так же, как я, другие индивиды обла­дают восприятием и сознанием);

5) постулат взаимодействия (наши органы аффициируются реальным миром);

6) постулат о функции мозга (мышление и сознание есть функция мозга, естественного органа);

7) постулат объективности (научные высказывания должны быть объективными) 6 .

В эволюционной эпистемологии опыт и устранение ошибок считается единственным путем познания. Механизмом, его обеспечивающим, ока­зываются «вариации и селективные сохранения». Подчеркивается именно эволюционный характер познавательного процесса и констатируется по­стоянный рост его информационного содержания. Наряду с этим в эво­люционной эпистемологии подчеркивается гипотетический характер зна­ния, его индетерминистские элементы, непредсказуемость, открытость будущему, а также выделяется особая роль креативности.

Проблемными, требующими пристального внимания оказываются следующие положения. Если критерием для эволюционного успеха слу­жит соответствие (а не истина), то его достижение всегда происходит с учетом специальной экологической ниши. Поэтому соответствие призна­ется «соответствующим» лишь для данной ниши, а в общем случае оно покоится на иных допущениях. В условиях внутри- и межгрупповой конку­ренции лучшее знание о внешнем мире является высшей ценностью для выживания.

Общий вывод, который делает Г. Фоллмер, не вызывает возражений. «Память и способность к обучению, любопытство, абстракции и генера­лизации, создание и употребление понятий, формирование гипотез, ком­муникативные потребности, употребление дискрептивного и аргумента-тивного языка, критическая позиция и потребность в интерсубъективном согласии - все это в действительности типично человеческие черты, ко­торые укоренены биологически и одновременно конститутивны для на­уки» 7 .

Таким образом, общим для всех концепций эволюционной эпистемо­логии оказывается использование понятийного аппарата теории органи­ческой эволюции, а также стремление обнаружить сходные черты позна­вательной активности животных и человека (опосредованность, подвер­женность ошибкам, креативность). Вместе с тем эволюционная эписте-мология толкуется как одна из альтернативных моделей роста знания по отношению к другим познавательным концепциям.

В начале 60-х гг. Стивен Тулмин сформулировал оригинальную эволю­ ционную программу исследования науки на основе идеи функционирова­ния «стандартов рациональности и понимания». Стивен Тулмин прошел путь от неопозитивизма, махизма к эпистемологическому эволюционизму. Работа «Человеческое понимание» представляет собой итог пережитой

им эволюции. Он усматривает прогресс науки и рост человеческого зна­ния во все более глубоком и адекватном понимании. И в отличие от мето­дологической доктрины К. Поппера, в основании которой «более полное знание через более истинные суждения», Ст. Тулмин мыслит «более глу­бокое понимание через более адекватные понятия».

Тулмин отталкивается от представления о двойственном характере че­ловеческого понимания. «Человек познает, но он также и осознает то, что он познает» 8 . Заметим, однако, что внимание к процессу осознава-ния - не случайный ход. Само осознавание может предстать и как пове­денческая процедура, когда осознавать необходимо, чтобы строить пра­вильную, адекватную адаптационную или мобилизационную поведен­ческую линию. Здесь осознавание получает бытие в онтологическом, а точнее - в онтопсихологическом пространстве. Кроме того, оно может выступать и как осознавание сказанного, т.е. имеет логическое и рефлек­сивное бытие. В этом значении осознавание очень близко к знанию как таковому.

Исторически человеческое понимание развивается двумя дополняю­щими друг друга путями. Познавая мир вокруг себя, человек расширяет свое знание; вглядываясь «внутрь себя», рефлектируя по поводу своей познавательной деятельности, человек углубляет свое знание. Централь­ным элементом человеческого понимания являются понятия. Поэтому важной задачей для Тулмина становится попытка дать адекватное объяс­нение интеллектуального авторитета наших понятий, объяснить рост по­нятий и процесс их усвоения. Тулмид поразительно схож в своих выводах с установками традиционной гносеологии, развивающей идею социокуль-турной обусловленности понятий. Появлению новых осмысленных поня­тий предшествует осознание новых проблем и введение новых процедур, позволяющих решить эти проблемы. Понятия служат человеческим це^ лям в реальных практических ситуациях. Изменения в применении поня­тий связаны с постепенным уточнением данных понятий или усложнени­ем их значений.

Исследования философа концентрируются вокруг размышлений на тему: благодаря каким социально-историческим процессам и интеллек­туальным процедурам изменяются и развиваются, передаваясь из поколе­ния в поколение, популяции понятий и концептуальных систем - мето­ды и инструменты коллективного понимания? Поставленная в связи с этим проблема изменчивости понятий и теорий опирается на социокуль-турные реалии. Именно то, что XX век обеспокоен нерешенной пробле­мой относительности, дает возможность Ст. Тулмину прийти к выводу о зависимости понятий и понимания от конкретной исторической ситуа­ции и среды обитания. Какими понятиями человек пользуется, какие стан­дарты рационального суждения он признает, как он организует свою жизнь и интеризует свой опыт, зависит от того, когда человеку пришлось ро­диться и где ему довелось жить, отмечает ученый. Но если все человече­ские понятия и интерпретации, рациональные стандарты исторически и культурно изменчивы, то в этом случае мы должны решить вопрос о том, какие же понятия у нас пользуются подлинным авторитетом.

Ст. Тулмин подчеркивает, что «проблема человеческого понимания в XX в. - это уже не аристотелевская проблема, в которой познавательная задача человека состоит в том, чтобы понять неизменные природные сущ­ности; это и не гегелевская проблема, в которой исторически развивает­ся только человеческий разум в противоположность составляющей ста­тический фон природе. Скорее всего эта проблема требует теперь, чтобы мы пришли к терминам развивающихся взаимодействий между миром че­ловеческих идей и миром природы, причем ни один из них не является инвариантным. Вместо неизменного разума, получающего команды от неизменной природы посредством неизменных принципов, мы хотели бы найти изменчивые познавательные отношения между изменяющимся человеком и изменяющейся природой» 9 .

«Мы можем ясно понять интеллектуальный авторитет наших понятий только в том случае, если мы имеем в виду социально-исторические про­цессы, благодаря которым они развиваются в жизни культуры или сооб­щества», - считает Тулмин. Однако возникает проблема рационального авторитета за пределами какой-либо конкретной эпохи или сообщества. «Как беспристрастный форум рациональности с его беспристрастными процедурами для сравнения альтернативных систем понятий и методов мышления может найти философское основание, которое является об­щепринятым в свете остальных идей XX века?» - вопрошает С. Тулмин. И выдвигает идею интеллектуальной инициативы, рациональность кото­рой заключается в процедурах, управляющих его (знания) историческим развитием и эволюцией 10 .

Полемизируя с «революционной» теорией Т. Куна о процессе концеп­туальных изменений, он ставит под сомнение само понятие революция и считает, что новые идеи могут входить в общество не сразу, а постепенно. Вместо революционного объяснения интеллектуальных изменений, ко­торое задается целью показать, как целое - «концептуальные системы» сменяют друг друга, он задает эволюционное объяснение, которое пока­зывает, как постепенно трансформируются «концептуальные популяции» (термин, введенный им в качестве синонима научной теории). Долгосроч­ные крупномасштабные изменения в науке, как и везде, происходят не в результате внезапных «скачков», а благодаря накоплениям мелких изме­нений, каждое из которых сохранилось в процессе отбора в какой-либо локальной или непосредственно проблемной ситуации. Таким образом, четкая преемственность проблем, стоящих перед наукой, отражает не внешний вечный диктат логики, но преходящие исторические факты в каждой отдельной проблемной ситуации.

При этом важно не только совершенствование понятий, чтобы в ре­зультате получить более точную и подробную понятийную картину. Важно понимание того, что несмотря на значимость индивидуальной инициати­вы, которая может привести к открытию новых истин, развитие новых понятий- это дело коллективное. Прежде чем новое предположение ста­нет реальной возможностью, оно должно быть коллективно принятым как заслуживающее внимания, т.е. достойное экспериментирования и ско­рейшей разработки. Таким образом, создание новых концептуальных воз-

можностей требует не только коллективной неудовлетворенности суще­ствующим кругом понятий или индивидуального предложения какой-либо альтернативной процедуры объяснения, но и сочетания того и другого.

Само понимание определяется как соответствие утверждений приня­тым стандартам или матрицам. А эволюция науки предполагает улучше­ние понимания. Последнее предусматривает устранение того, что не ук­ладывается в матрицу понимания, т.е. устранение аномалий. Рациональ­ность также истолковывается как соответствие стандартам понимания. И предстает как атрибут человеческих действий или инициатив, особенно тех процедур, благодаря которым понятия, суждения и формальные сис­темы, широко распространенные в данных инициативах, критикуются и сменяются. Иными словами, рациональность означает прежде всего со­ответствие исторически обусловленным нормативам научного исследо­вания, в частности нормативам оценки и выбора теорий. Это говорит о некоторой релятивности стандартов рациональности, о том, что они за­висимы и меняются вместе с изменением «идеалов естественного по­рядка».

Эволюция научных теорий - это непрерывный отбор концептуальных новшеств. Теории, в свою очередь, предстают как «популяции понятий». Они подвержены выживаемости, т.е. процессам сохранения и мутации (ин­новациям). «Мутации» сдерживаются факторами критики и самокритики, что по аналогии играет роль естественного и искусственного отбора.

Изменения наступают тогда, когда интеллектуальная среда позволяет «выжить» тем популяциям, которые в наибольшей степени адаптируются к ней. Наиболее важные изменения связаны с заменой самих матриц по­нимания или наиболее фундаментальных теоретических стандартов.

Таким образом, эволюционная модель развития науки, по Тулмину, представляет собой взаимодействие «инноваций и отбора». Основнв^ ха­рактеристики данного процесса таковы.

Во-первых, интеллектуальное содержание научной дисциплины, с одной стороны, подвержено изменениям, а с другой - обнару­живает явную преемственность.

Во-вторых, в интеллектуальной дисциплине постоянно появля­ются пробные идеи или методы, однако только немногие из них завоевывают прочное место в системе дисциплинарного знания. Не­прерывное возникновение интеллектуальных новаций уравновеши­вается процессом критического отбора.

В-третьих, этот двусторонний процесс производит заметные кон­цептуальные изменения только при наличии дополнительных ус­ловий: а) достаточного количества людей, способных поддержи­вать поток интеллектуальных нововведений; б) наличие «форумов конкуренции», в которых пробные интеллектуальные нововведе­ния могут существовать в течение длительного времени, чтобы обнаружить свои достоинства и недостатки.

В-четвертых, интеллектуальная экология любой исторической и культурной ситуации состоит в том, что дисциплинарный отбор

признает те из конкурирующих нововведений, которые лучше все^ го отвечают требованиям местной «интеллектуальной среды». Эти «требования» охватывают как те проблемы, которые непосредствен­но нужно решать, так и другие упрочившиеся понятия, с которы­ми должно сосуществовать.

Следовательно, в процессе развития науки надо четко различать две группы вопросов: первая указывает на факторы, обусловливающие появ­ление теоретических инноваций; вторые - на факторы, определяющие закрепление того или иного концептуального варианта. Решающим усло­вием для выживания инноваций становится ее вклад в установление со­ответствия между объяснением данного феномена и «объяснительным идеалом».

Наука оценивается двояко: и как совокупность интеллектуальных дис­ циплин, и как профессиональный институт. Проблемы, на которых кон­центрируется работа последующих поколений ученых, образуют в своей совокупности длительно существующее генеалогическое древо. Механизм эволюции концептуальных популяций состоит в их взаимодействии с внут-ринаучными (интеллектуальными) и ненаучными (социальными и эко­номическими) факторами. «Понятия могут выживать» благодаря значи­тельности своего вклада в улучшение понимания. Однако это может про­исходить и под влиянием иных воздействий, например, идеологической поддержки или экономических приоритетов, роли лидеров, школ, авто­ритетов в научном сообществе. Эволюционный процесс предполагает на­личие двух сторон: внутренней (рационально реконструируемой) и внеш­ней (зависящей от вненаучных факторов). Изучая процесс концептуаль­ной изменчивости, мы обнаруживаем, что внутренние, интеллектуаль­ные, и внешние, социальные, факторы воздействуют на него совместно, подобно двум самостоятельно действующим фильтрам. Социальные фак­торы ограничивают возможности и побудительные мотивы интеллекту­ального новаторства. Социальные факторы необходимы, но решающими являются только интеллектуальные факторы. Интеллектуальные сообра­жения фокусируют ту теоретическую деятельность, которую социальные стимулы делают возможной. Если институциональные, социальные, иде­ологические условия неблагоприятны, то спорные проблемы долго не получают своего решения.

Оставаясь на почве эволюционной эпистемологии, Ст. Тулмин гово­рит о взаимосвязи всех элементов, составляющих здание науки. «Наука, рассматриваемая в качестве целостной человеческой инициативы, не яв­ляется ни только компендиумом идей аргументов, ни только системой институтов и заседаний. В тот или иной момент интеллектуальная история научной дисциплины, институциональная история научной специально­сти и индивидуальных биографий ученых, очевидно, соприкасаются, вза­имодействуют и сливаются друг с другом. Ученые усваивают, применяют и модифицируют свои интеллектуальные методы «ради» интеллектуаль­ных требований своей науки, а их институциональная деятельность в дей­ствительности принимает такие формы, которые позволяют эффективно

действовать «во главе» науки. Следовательно, дисциплинарные (или ин­теллектуальные) и профессиональные (или человеческие) аспекты на­уки должны быть тесно взаимосвязанными, но ни один из них не может быть полностью первичным или вторичным по отношению к другому» 11 .

Однако решающая роль принадлежит «научной элите», которая явля­ется носителем научной рациональности. От нее зависит успешность «ис­кусственного отбора», «выведение» новых продуктивных понятийных по­пуляций. Вместе с тем Тулмин против превращения критериев рациональ­ности в универсальные, а проблематику истины пытается рассмотреть с позиций прагматизма и инструментализма.

Ст. Тулмин приходит к пониманию современной роли институциональ-ности, подчеркивая, что рациональные инициативы в естественных на­уках - не просто изменчивые популяции понятий, связанные между со­бой в формализованные теории, но прежде всего изменчивые популяции ученых, объединенных в строгие институты. «Научную специальность сле­дует рассматривать как историческую сущность, или популяцию, чье ин­ституциональное развитие происходит параллельно интеллектуальному развитию той дисциплины, которой она соответствует» 12 . Новые понятия, теория или стратегия становятся эффективной возможностью научной дисциплины только тогда, когда они серьезно воспринимаются влиятель­ными представителями соответствующей профессии, и полностью уста­навливаются только в том случае, если получают позитивное подтверж­дение. Природа интеллектуальной дисциплины включает в себя, как ее по­нятийный аппарат, так и людей, которые его создали, как ее предмет или домен, так и общие интеллектуальные цели, объединяющие работа­ющих в данной области исследователей. Они принимают определенные идеалы объяснения. Эти идеалы обусловливают те коллективные цели, которые человек стремится достичь, когда получает соответствующую специальность.

Тулмин подчеркивает, что интеллектуальные установки, с которыми люди подходят к природе, воспроизводят установки конвенциального ха­рактера. Для сохранения связной дисциплины во все времена требуется, по его мнению, всего лишь достаточная степень коллективной согласо­ванности интеллектуальных целей и дисциплинарных установок.

Однако изменчивый характер науки воплощается в изменяющихся установках ученых, в связи с чем Тулмин подчеркивает особую роль ли­деров и авторитетов в научном сообществе. Исторически сменяющие друг друга ученые воплощают историческую смену процедур объяснений. Со­держание науки предстает в виде «передачи» совокупности интеллекту­альных представлений последующему поколению в процессе обучения. Эволюция науки есть улучшенное понимание. Ст. Тулмин обращает вни­мание на тот факт, что каждое новое поколение учащихся, развивая свои собственные интеллектуальные перспективы, в то же время оттачивает оружие, чтобы в конечном итоге завоевать свою специальность. Через пять, десять или двадцать лет именно их слово будет иметь вес в данной специ­альности, их авторитет будет управлять данной научной дисциплиной и придавать ей новую форму.

ЛИТЕРАТУРА

1 Современные теории познания. М., 1992. С. 83.

- Хахлвег К., Хукер К. Эволюционная эпистемология и философия науки // Современная философия науки. М., 1996. С. 161.

3 Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1994. С. 168, 165.

4 См.: там же. С. 159.

5 См.: там же. С. 87.

6 Современные теории познания. С. 93.

7 Там же. С. 101.

8 Тупмин С. Человеческое понимание. М., 1984. С. 23.

9 Там же. С. 41.

10 Там же. С. 173,97.

11 Там же. С. 306. > 2 Там же. С. 262.

Эволюционная эпистемология (ЭЭ, англ. Evolutionary Epistemology) – направление в современной эпистемологии, которое своим возникновением обязано прежде всего дарвинизму и последующим успехам эволюционной биологии, генетики человека, когнитивной психологии, теории информации и компьютерной науки. То есть в основе ЭЭ лежит эволюционная теория и познание рассматривается как продукт биологической эволюции.

Хотя, на самом деле, в рамках ЭЭ существует два основных подхода:
1. Использование биологической теории для объяснения познания на основе идеи взаимосвязи биологической, когнитивной и культурной эволюции.
2. Использование биологической теории для описания познания с помощью метафор и аналогий из эволюционной теории.

В 1980-хх годах сформировались 2 соответствующие исследовательские программы. Но при этом представители всех направлений в эволюционной эпистемологии разделяют убеждение, что эволюционный подход может быть распространен на теоретико-познавательную проблематику, на познавательные действия людей.
1 программа – это скорее биологическая теория когнитивных процессов (Карл Лоренц, Дональд Кэмпбелл и др.) и различные концепции когнитивной эволюции живых организмов (включая человека).
2 программа – это те методологии и метатеории , которые реконструируют развитие научных теорий, идей, рост научно-теоретического знания, привлекая для этих целей эволюционные модели (Карл Поппер, Стивен Тулмин и др.).
Пример: концепция Карла Поппера, согласно которой научный прогресс – это движение по направлению ко все лучшим теориям, а фальсификация – это естественный отбор среди теорий как среди организмов. Ученые сознательно подвергают жесткой критике свои теории и при необходимости отбраковывают. Наука – процесс проб и ошибок. Книга «Объективное знание: эволюционный подход». (читать)
Другой пример: концепция Стивена Тулмина, британского философа (1922-2009). В 1972 году публикует свою работу «Человеческое понимание», в которой он исследует причины и процессы изменений, связанных с развитием науки. Он сравнивает процесс развития науки и модель эволюционного развития и проводит аналогию. Тулмин утверждает, что развитие науки – это процесс инновации и отбора. Инновация означает появление множества вариантов теорий, а отбор – выживание наиболее стабильных из этих теорий.
Инновация возникает, когда профессионалы в отдельной области начинают воспринимать привычные вещи по-новому, не так как воспринимали их раньше; отбор подвергает инновационные теории процессу обсуждения и исследования. Самые сильные теории, прошедшие обсуждения и исследования, заменят традиционные теории, либо в традиционные теории будут внесены дополнения.

Возвращаясь к 1му подходу, где имеет место взаимосвязь биологической, когнитивной и культурной эволюции, следует сказать следующее.
Люди, как и другие живые существа, являются продуктом живой природы, результатом эволюционных процессов, и в силу этого их когнитивные и ментальные способности, познание и знание (включая даже его утонченные аспекты) направляются механизмами эволюции. ЭЭ исходит из предположения, что биологическая эволюция человека не завершилась формированием Homo sapiens – она не только создала когнитивную основу для возникновения человеческой культуры, но и, по-видимому, оказалась непременным условием ее удивительно быстрого прогресса за последние 10 тыс. лет.
Биологическая эволюция – это предпосылка познания, культуры и социального поведения. ЭЭ изучает происхождение, эволюции и нынешние механизмы всех когнитивных способностей биологических организмов в рамках эволюционной теории. В данном случае под познанием понимается то, что сейчас принято называть когницией. Это познавательный процесс или совокупность психических процессов – восприятия, категоризации, мышления, речи и пр., которые служа обработке и переработке информации. Включает осознание и оценку самого себя в окружающем мире и построение особой картины мира – все, что составляет основу для поведения человека. Когниция – все процессы, в ходе которых сенсорные данные, поступая в мозг, преобразуются в виде ментальных репрезентаций (образы, фреймы, сценарии и т.п.), которые при необходимости удерживаются в памяти человека.
Фрейм – это способ организации представлений, которые хранятся в нашей памяти. Он родственен таким понятиям, как когнитивная модель, схема, ассоциативные связи. Фреймы организуют наше понимание мира в целом и наше обыденное поведение. Это структура данных для представления стереотипной ситуации. Ему близко понятие сценарий. Сюда относятся психологические установки. Фрейм родственен и понятию шаблона.
Под когницией понимаются все когнитивные способности, и не только человека, но всех биологических организмов, начиная от эхолокации у летучих мышей до символического мышления у людей. Одно из направлений ЭЭ – изучение познания в рамках эволюции когнитивной системы живых организмов, эволюции их способностей извлекать, обрабатывать и хранить когнитивную информацию.
Также ЭЭ изучает то, как эволюционные модели могут использоваться для объяснения продуктов познавательных способностей, типа науки, культуры, языка. То есть в рамках эволюционного подхода понимается не только визуальное восприятие, но и то, что раньше считалось гуманитарной областью. Некоторые ЭЭ концепции рассматриваю биологическую эволюцию как когнитивный процесс.

История вопроса
Считается, что понятие «эволюционная эпистемология впервые используется американским психологом Дональдом Кэмпбеллом в статье 1974 года о философии Поппера. «Evolutionary Epistemology». Суть: познание ведет к более релевантному поведению и увеличивает приспособленнось живого организма к окружающей среде, в том числе социокультурной. Сам Кэмпбелл отказывался называться отцом-основателем ЭЭ.
Создатель термина «эволюционная эпистемология, Дональд Кэмпбелл
Дональд Кэмпбелл основывает свою концепцию ЭЭ на нескольких предпосылках:
1) Гипотетический реализм: существование внешнего мира с его объектами и процессами – это гипотеза.
2) Нет различий между человеком и животными. Люди – те же животные.
3) ЕЕ исследует проблему того, как организмы развились до возможности познавать, проблему взаимодействия между познавательными возможностями организма и средой.
4) Наше знание вовсе не совершенно, оно дает подверженные ошибкам конструкции мира, которые полностью не соответствуют миру как он есть сам по себе.
Познание мира путем проб и ошибок наших предков способно частично заменить наше собственное познание мира. Мы также научаемся не только сами обследуя мир, но и наблюдая за другими, имитируя их поведение. Наука – часть культурной эволюции.

Истоки основных идей эволюционной эпистемологии в трудах классического дарвинизма, и прежде всего в поздних работах самого Ч.Дарвина «Происхождение человека» (1871) и «Выражение эмоций у людей и животных» (1872), где возникновение когнитивных способностей людей, их самосознания, языка, морали и т.д. связывалось в конечном счете с механизмами естественного отбора, с процессами выживания и воспроизводства.
В 70-е гг. 20 века Карл Поппер назовет эволюционную теорию Дарвина одной из важнейших метафизических исследовательских программ нашего времени, имеющую не только биологическое, но и мировоззренческое и философское значение. Но в фокусе интересов самого Дарвина, по большей части, находились проблемы биологической эволюции, хотя он также исследует самые разные области такой эволюции. Вопросами приложения идей эволюционизма к эволюции научного знания, сам Дарвин, насколько позволяют судить его опубликованные труды, не занимался.

Судя по неопубликованным дневникам Дарвина, он заложил основу своей теории естественного отбора еще к 1838 г., но лишь в дальнейшем попытался приложить ее к эволюции эмоций, когнитивных способностей и языка человека. В его работе «Происхождение человека и половой отбор» 1871) есть глава, которая так и называется – «Язык». «Язык». Здесь Дарвин предлагает сценарий эволюции языка, распадающийся на три последовательные стадии.
Дарвин отмечает, что «язык справедливо рассматривается как одно из главных отличий человека от нижестоящих животных», но сигналы животных (крики тревоги капуцинов, собачий лай) определенным образом схожи со способами передачи информации у людей. Это не «членораздельный язык», который, по его мнению, «присущ только человеку», но все же через эти сигналы иногда животные транслируют себе подобным информацию о своем эмоциональном состоянии, а порой - и некоторые понятия.
Но не только «искусство артикуляции отличает человека от остальных животных: всем известно, что и попугай может говорить; но потрясающая способность связывать те или иные звуки с определенными идеями, и это очевидным образом зависит от развития ментальных способностей». Так, языковые способности коренятся в мозге, а не в строении вокального тракта. В конечном итоге Дарвин приходит к выводу, что «язык - это не настоящий инстинкт, так как любой язык может быть выучен. Однако искусство пользоваться языком отлично от всех прочих, поскольку человек наделен инстинктивной предрасположенностью к речи, в чем мы все могли убедиться, слушая лепет наших маленьких детей».
Дарвин предложил предложил трехстадийный сценарий для эволюции языка.
1. Решающим первым шагом в эволюции вербального поведения было повышение общего уровня рассудочности (intelligence), вызванное увеличением мозга в линии гоминид (эмпирические данные на этот счет были недоступны). Дарвин отвергает возможность жестового происхождения языка. Он считает, что первая коммуникативная система была основана на музыке. Здесь прогресс обеспечивался естественным отбором (по аналогии с песенным поведением птиц, где важную роль играет научение). К возрастанию когнитивных способностей могли привести как социальные, так и технологические факторы.
2. Те же самые факторы - повышение интеллекта и естественный отбор - стали движущей силой на промежуточной стадии между музыкальным протоязыком и истинным языком, основанном на сигналах, обладающих значением. На этом этапе происходило становление способности к вокальной имитации. Она, по Дарвину, широко использовалась «в продуцировании истинно музыкальных ритмов в песнях», как это наблюдается у «гиббонов в нынешнее время».
Дарвин предположил, что этот музыкальный протоязык мог использоваться во время ухаживания за половым партнером, в территориальном поведении (как «вызов сопернику») и в качестве выражения эмоций, таких как любовь, ревность, триумф. Способность к вокальной имитации развилась аналогичным образом у людей и птиц.
3. Но как эмоционально выразительный музыкальный протоязык, который произошел из вокальной имитации на основе полового отбора, мог трансформироваться в истинный язык? Артикулированный язык «происходит от имитации и модифицируется посредством знаков и жестов, заимствования из окружающей среды различных природных звуков (в частности, голосов животных) и человеческих инстинктивных криков самих людей». То есть на третьей стадии появились сигналы-слов, благодаря тому, что пралюди использовали экспрессивную вокальную имитацию, а также образовывали слова путем звукоподражания. Но, правда, в гипотезе Дарвина не нашлось места проблеме синтаксиса.
Подробнее о том, как идеи Дарвина о происхождении языка развиваются современными исследователями, а также о других гипотезах эволюции языка можно почитать в книге Уильяма Фитча «Эволюция языка».

Считается, что первым человеком, который в явном и развернутом виде выразил масштаб дарвиновских идей, был, видимо, Герберт Спенсер (1820-1903). В его эпохальном труде «Система синтетической философии» (1862-1896) идеи эволюционизма положены в основу его теории эволюции Вселенной и созданной им философской концепции.
Кроме Спенсера, был еще ряд философов, которые на рубеже 19-20 вв. развивали идеи такого рода: Георг Зиммель (1858-1918), в частности в статье «Отношение учения об отборе к теории познания», а также Джемс Болдуин (1861-1934), опубликовавший в первом десятилетии 20 века три тома по генетической эпистемологии.

Исходные принципы эволюционной эпистемологии были сформулированы Карлом Лоренцем в статье «Кантовская доктрина a priori в свете современной биологии» (1941 г.). Кант предложил идею о том, что есть априорные формы чувственного восприятия (априорные – существующие до опыта, врожденные), это время и пространство. Они упорядочивают, организуют поток ощущений, и благодаря им, мы получаем явление как организованное целое, предмет как целое. В нас есть что-то, что дает явление в пространстве и времени.
Лоренц выдвинул аргументы в пользу существования у животных и человека врожденных структур, материальный базис которых – организация центральной нервной системы. Это априорные формы мышления и интуиции, они заданы как возможности в центральной нервной системе, которая стала именно такой в ходе адаптации. Эти структуры подвержены механизмам естественного отбора.
В отличие от Канта, Лоренц считал, что мы способны познать вещь-в-себе. Центральная нервная система не предписывает законы природы, она задает их не более, чем «копыто лошади предписывает форму земли». Но копыто лошади адаптировано к земле степи, так и наш центральный нервный аппарат адаптирован к реальному миру, в котором человек успешно функционирует. Через адаптацию наши представления о мире как раз и соответствуют миру как он есть сам по себе. Это не полное соответствие, а частичный изоморфизм.
Лоренц и другие сторонники эволюционной эпистемологии исходят из того, что развитие знания представляет собой непосредственное продолжение эволюционного развития объектов живого мира, и динамики этих двух процессов идентичны. Согласно Лоренцу, сама жизнь есть познавательный процесс. Более того - и это один из центральных тезисов Лоренца - в структурных признаках живых организмов, например, в структуре глаза, архитектонике костей животных, в форме крыльев птиц и т. д., закодирована природа мира, в котором обитают эти организмы.

Сторонники эволюционной эпистемологии пытаются объяснить, как происходит превращение неорганических систем, которые суть просто хранилища информации, в субъекты познания, производящих знания. В результате была построена эволюционная шкала, на нижнем уровне которой находятся инстинктивные реакции, а на верхнем - человеческие существа, которые могут подавлять инстинктивные побуждения и регулировать свое поведение в соответствии с социальными нормами.
По мнению Лоренца, существование такой шкалы свидетельствует о наличии врожденных когнитивных структур, которые определяют направление познания, но сами остаются не зависимы от содержания познания и оказываются доопытными, но только для индивида, не для вида.
Эволюционная эпистемология Лоренца – концепция, в которой признается принцип фаллибилизма, то есть неистинности, принципиальной погрешимости знания. Это прежде всего относится к научному знанию, выходящему за пределы повседневного опыта. У Лоренца при этом речь идет о видовом или «филогенетическом» фаллибилизме.
Лоренц в рамках своей концепции эволюционной эпистемологии анализировал только ту реальность, которая доступна повседневному опыту. Поэтому выделенные им когнитивные структуры, оказываясь в среде другого рода, теряли свою надежность.

Жан Пиаже, швейцарский психолог и философ, по всей видимости, не использовал в своих работах понятия «эволюционная эпистемология», но он опубликовал работы по генетической эпистемологии, проблематика которых тесно переплетается с идеями эпистемологии эволюционной.
Генетическая эпистемология Пиаже в отличие от эволюционной эпистемологии Лоренца изучает не когногенез, а психогенез, то есть когнитивный онтогенез индивида.
Помогая обрабатывать результаты IQ теста, Пиаже заметил, что маленькие дети постоянно дают неправильные ответы на некоторые вопросы. Однако он фокусировался не столько на неправильных ответах, сколько на том, что дети совершают одинаковые ошибки, которые не свойственны более старшим людям. Это наблюдение привело Пиаже к теории, что мысли и когнитивные процессы, свойственные детям, существенно отличаются от таковых, свойственных взрослым. В дальнейшем, он создал общую теорию стадий развития, утверждающую, что люди, находящиеся в одной стадии своего развития, проявляют схожие общие формы познавательных способностей.
В начальный период своей деятельности Пиаже описал особенности представлений детей о мире: неразделённость мира и собственного Я, анимизм (вера в существование души и духов и в одушевлённость всей природы). Он использовал понятие эгоцентризма, под которым понимал определённую позицию по отношению к окружающему миру, преодолеваемую за счёт процесса социализации и влияющую на конструкции детской логики: синкретизм (связывание всего со всем), невосприятие противоречий, игнорирование общего при анализе частного, непонимание относительности некоторых понятий.
Развитие интеллекта происходит за счет адаптации субъекта к изменяющейся среде. Пиаже ввел понятие равновесия как основную жизненную цель индивида. Источником познания служит активность субъекта, направленная на восстановление гомеостаза. Равновесие между воздействием организма на среду и обратным воздействием среды - обеспечивается адаптацией. С одной стороны, действие субъекта влияет на окружающие его объекты, а с другой - среда влияет на субъект обратным действием.

Следующий важный шаг в развитии идей эволюционной эпистемологии был сделан Карлом Поппером. Сам Поппер высказался однажды по этому поводу так: «Я всегда проявлял особенный интерес к теории эволюции и готов охотно принять эволюцию как факт» (Поппер Карл Р. Дарвинизм как метафизическая исследовательская программа // Вопросы философии, 1995, №12, с. 39). При этом на разных этапах его философского и научного развития эти идеи играли различную роль. Так, в работах Поппера 30-50-х и самого начала 60-х гг. они выступали главным образом как фон развиваемых им логико-философских теорий, в то время как в 60-90-е гг. они получили глубокую разработку и стали играть центральную роль в попперовском мировоззрении.
Поппер получил известность в философских кругах в 30-е гг. как оригинальный философ и логик, разработавший концепцию логики научного исследования. Основное содержание этой концепции было выражено в его двух книгах: «Логика научного исследования» (немецкое оригинальное издание 1934, английский перевод 1959) и «Предположения и опровержения» (1963).
В книге «Objective Knowledge» («Объективное знание»), опубликованной в 1972 г., Поппер впервые использует термин «эволюционная эпистемология» и при этом пишет: «Насколько я знаю, этот термин был предложен моим другом Дональдом Т. Кэмпбеллом». При этом сам труд Кэмпбелла еще не был опубликован.
Для того, чтобы понять основы, контекст и проблематику эволюционной эпистемологии Поппера, необходимо хотя бы кратко остановиться на его логике научного исследования. Логическая концепция Поппера решительно противостоит модному и широко исповедуемому в то время неопозитивизму, или логическому позитивизму, также «по поводу всей концепции науки и, следовательно, всей концепции человеческого знания». Логические позитивисты – сторонники статической, структурной, или механистической, концепции науки, основная задача которой состоит в исследовании логической структуры науки (логический анализ языка). Поппер же и его ученики и последователи считают, что описание динамики, исследование роста науки - это значительно более перспективный путь к пониманию науки, и поэтому они стремятся построить эволюционную, или динамическую, концепцию науки.
В неопозитивистской концепции, которая рассматривает науку как систему высказываний, удовлетворяющую определенным логическим критериям типа осмысленности или верифицируемости, нет ни места, ни средств для анализа эволюции и развития науки.
В концепции Поппера акцент сделан на исследовании процессов развития и изменения теорий. Он подробно исследовал процесс смены теорий в науке (или эволюцию науки) и утверждал, что этот процесс подобен процессу избирательной биологической элиминации.
Поппер, в частности, писал: «Рост знания - и процесс обучения - не является повторяющимся или кумулятивным процессом, он есть процесс устранения ошибок. Это есть дарвиновский отбор…» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983).
Систематическое изложение предложенной Поппером концепции эволюционной эпистемологии содержится в трех его работах: «Об облаках и часах. Подход к проблеме рациональности и человеческой свободы», «Эволюционная эпистемология», «К эволюционной теории познания».
Свою эволюционную теорию Поппер излагает в форме тезисов, которые можно суммировать следующим образом.
Все организмы постоянно решают проблемы.
Проблемы всегда решаются методом проб и ошибок.
Устранение ошибок может осуществляться либо путем полного устранения неудачных форм, либо в виде эволюции механизмов управлений, осуществляющих модификацию или подавление неудачных органов, форм поведения или гипотез.
Отдельный организм, так сказать, телескопически вбирает в свое тело тот механизм управления, который выработался в процессе эволюции его филума.
Отдельный организм сам является пробным решением, опробуемым в новых экологических нишах, выбирающим окружающую среду и преобразующим ее.
Специфически человеческая способность познавать, как и способность производить научное знание, являются результатами естественного отбора. Обе эти человеческие функции тесно связаны с созданием и эволюцией человеческого языка.
Эволюция научного знания представляет собой в основном эволюцию в направлении построения лучших и лучших теорий. Теории становятся лучше приспособленными благодаря естественному отбору. Они дают нам все лучшую и лучшую информацию о действительности. Все организмы - решатели проблем: проблемы рождаются вместе с возникновением жизни.
Чувственных данных не существует.
Наши восприятия могут нас обманывать.
Мы, организмы, чрезвычайно активны в приобретении знания - может быть даже более активны, чем в приобретении пищи. Информация не вливается в нас из окружающей среды. Это мы исследуем окружающую среду и активно высасываем из нее информацию, как и пищу. А люди не только активны, но иногда и критичны.
Можно сказать, утверждает Поппер, что от амебы до Эйнштейна всего лишь один шаг. Оба действуют методом предположительных проб и устранения ошибок. В чем же разница между ними? Главная разница между амебой и Эйнштейном не в способности производить пробные теории, а в способе устранения ошибок. Амеба не осознает процесса устранения ошибок. Основные ошибки амебы устраняются путем устранения амебы: это и есть естественный отбор. В противоположность амебе Эйнштейн осознает необходимость устранения ошибок: он критикует свои теории, подвергая их суровой проверке.
Большая часть знаний, как у людей, так и у животных, являются гипотетическими или предположительными.
Невзирая на их недостоверность, на их гипотетический характер, большая часть наших знаний оказывается объективно истинной - они соответствуют объективным фактам. В противном случае мы вряд ли бы выжили как вид.
Знание - конечно, речь идет о примитивном, исходном знании - так же старо, как жизнь. Оно возникло вместе с возникновением доклеточной жизни свыше трех миллиардов восьмисот миллионов лет назад.
Можно сказать, что происхождение и эволюция знания совпадают с происхождением и эволюцией жизни и тесно связаны с происхождением и эволюцией нашей планеты Земля. Эволюционная теория связывает знание - а с ним и нас самих - с космосом.
В принципе, мы можем сказать, что эволюционная эпистемология Карла Поппера вбирает в себя два подхода ЭЭ (1 — метафорическое уподобление развития науки эволюционному процессу вообще, 2 – рассмотрение научного познания в контексте эволюции познания в целом). Дональд Кэмпбелл в статье «Эволюционная эпистемология», высоко оценивая попперовский вариант эволюционной эпистемологии, высказал предположение о том, что процесс построения новой теории следует трактовать не как случайный, а как слепой поиск.
Поппер ответил на это так: «Один из пунктов теории Кэмпбелла кажется мне заслуживающим особого упоминания. … Я имею в виду то, что он называет «слепотой» наших проб в рамках метода проб и ошибок. … Это означает, что в начале исследования мы можем быть более слепыми, чем окажемся через достаточно короткое время, хотя даже и через короткое время мы все еще можем быть слепы…». «Понятие «слепоты» проб при использовании метода проб и ошибок представляется мне важным шагом вперед по сравнению с ошибочной идеей случайных проб…» (Поппер Карл Р. Кэмпбелл об эволюционной теории познания).

Николас Решер (род. 1928), американский логик, философ-аналитик, в своей книге «Peirce’s Philosophy of Science» считает, что модель научного исследования, предложенная Поппером, основана на сочетании трех основных утверждений:
1. По каждому конкретному научному вопросу в принципе возможно бесконечное число гипотез.
2. Наука развивается путем исключения гипотез методом проб и ошибок.
3. Этот процесс исключения индуктивно слеп: человек не обладает индуктивной способностью отличать хорошие гипотезы от плохих - отличать многообещающие гипотезы от малообещающих, внутренне более правдоподобные от внутренне менее правдоподобных - и нет никаких причин считать, что предлагаемые или рассматриваемые гипотезы в чем-то превосходят остальные. На каждом этапе мы вынуждены слепо, на ощупь выбирать среди возможных вариантов.
По мнению Решера, тут возникают нежелательные последствия. Как только мы соединим вместе эти предпосылки, мы уничтожим всякую надежду понять успехи познавательных усилий человека. Все достижения человеческой науки, ее исторически доказанная способность успешно выполнять свою работу и получать если и не истинные, то в каком-то смысле близкие к истине результаты, становятся совершенно необъяснимыми. Наука превращается в случайность поистине чудесного масштаба, столь же маловероятную, как если бы некто случайно угадал номер телефона знакомого одного из своих друзей.
Поэтому, считает Решер, модель роста научного знания по Попперу - путем опровержения научных гипотез методом случайных проб и ошибок - в корне ущербна; она, бесспорно, не в состоянии объяснить существование, не говоря уже о темпах, научного прогресса.
На самом деле, все еще сложнее. Поппер вырабатывает метафизическую исследовательскую программау лежащую в основе всех его других концепций, включая эволюционную эпистемологию. Это теория предрасположенностей (на английском языке он их называет «propensities»).

Интерпретация вероятности как предрасположенности.
В основе его мировоззрения лежит фундаментальный индетерминизм: он противник всех вариантов детерминизма. По Попперу, «в нелабораторном мире, за исключением нашей планетной системы, нельзя найти никаких строго детерминистских законов».
Поппер «убедился в необходимости считать вероятности «физически реальными», а выделенные им предрасположенности он интерпретировал как «предрасположенности к реализации сингулярного события». «Предрасположенности - не просто возможности, а физические реальности. Они так же реальны, как силы или силовые поля. И наоборот: силы - это предрасположенности, а именно - предрасположенности приводить тела в движение. Силы - это предрасположенности ускорять, а силовые поля - это предрасположенности, распределенные по некоторой области пространства и, возможно, непрерывно меняющиеся в этой области (подобно тому, как меняются расстояния от некоторого заданного источника). Силовые поля - это поля предрасположенностей. Они реальны, они существуют» (Поппер К. Мир предрасположенностей: два новых взгляда на причинность).
В работе «Мир предрасположенностей: два новых взгляда на причинность» Поппер особо подчеркнул, что «предрасположенности следует рассматривать не как свойства, внутренне присущие объекту … а как свойства, внутренне присущие ситуации (частью которой, безусловно, является объект)» (Поппер К. Мир предрасположенностей: два новых взгляда на причинность).
Поппер формулирует следующие выводы: «мы не знаем будущего, будущее объективно не зафиксировано. Будущее открыто: объективно открыто. Только прошлое зафиксировано; оно было актуализовано и тем самым ушло. Настоящее можно описать как продолжающийся процесс актуализации предрасположенностей или, выражаясь более метафорически, замораживания или кристаллизации предрасположенностей». «Наш мир предрасположенностей по природе своей творческий. Эти тенденции и предрасположенности привели к возникновению жизни. И они привели к великому развертыванию жизни, к эволюции жизни. А эволюция жизни привела к лучшим условиям жизни на Земле и тем самым к новым возможностям и предрасположенностям и к новым формам жизни, сильно отличающимся как от старых форм, так и друг от друга».
«… эволюция жизни характеризовалась почти бесконечным разнообразием возможностей, однако это были в основном взаимоисключающие возможности; соответственно, большая часть шагов эволюции жизни была связана с взаимоисключающим выбором, уничтожавшим многие возможности. В результате смогли реализоваться лишь сравнительно немногие предрасположенности» (Поппер К. Мир предрасположенностей: два новых взгляда на причинность).
В метафизике Поппера утверждается, что «обосновать моральную свободу, не доказав космологическую возможность свободы и творчества, невозможно». Свобода воли возможна, «если исходить из тезисов: об открытости Вселенной к появлению новых качеств, то есть эмерджентизма, и принять эволюционизм за универсальный принцип бытия; о каузальности как частном случае предрасположенностей - объективно существующих сил Вселенной, включающих в себя случайности».
Поппер решает и другую кардинальную проблему эпистемологии - проблему объективности научного познания. В противовес глубоко ошибочному, с его точки зрения, методологическому подходу натурализма, утверждающему, что естественно-научное познание, основывающееся на наблюдениях, измерениях, экспериментах и индуктивных обобщениях, объективно, в то время как социальные науки ценностно-ориентированы и поэтому необъективны, Поппер убедительно показывает, что «совершенно неверно считать, что объективность науки зависит от объективности ученого. И совершенно неверно считать, что позиция представителя естественных наук более объективна, чем представителя общественных наук. Представитель естественных наук так же пристрастен, как и любой другой человек», иначе говоря, он так же не свободен от ценностей, как и представитель социальных наук (Поппер Карл Р. Логика социальных наук).
Объяснения, которые предлагает исследователь, должны быть объективными, то есть проверяемыми и доступными разумной критике. Такое понимание объективности есть непосредственное следствие общей попперовской концепции объективности знания.
Некоторые концепции ЭЭ, в том числе, подход Поппера, рассмотрены в книге «Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики» (М.: Эдиториал УРСС, 2000).

Еще одна концепция ЭЭ – немецкого философа Герхарда Фоллмера, в книге «Эволюционная теория познания».

Интересный подход в эволюционной эпистемологии развивает российский философ И. П. Меркулов и его коллеги.

Свою модель культурной эволюции предлагает Ричард Докинз – в виде концепция мемов. Мем (или мим) — это идея, образ или любой другой объект нематериального мира, который передаётся от человека к человеку вербально, невербально, через интернет или как угодно ещё. Единица культурной информации. Мем может видоизменяться внутри носителя, оказывать влияние на него и общество в целом. Он способен к репликации, то есть к созданию копий.
Концепция мема и сам термин были предложены биологом Ричардом Докинзом в 197 году в книге «Эгоистичный ген». Докинз предложил идею о том, что вся культурная информация состоит из базовых единиц - мемов, точно так же как биологическая информация состоит из генов; и так же как гены, мемы подвержены естественному отбору, мутации и искусственной селекции.
Вертикальная передача мемов - это когда человек получает те или иные мемы «в наследство» от предыдущих поколений - от авторитетных предшественников, родителей или наставников через устную передачу, книги и другие культурные артефакты. Горизонтальная передача идей происходит между людьми одного поколения, не связанными отношениями наставник-ученик.
Примеры мемов, приводимые самим Докинзом - это: мелодии, устойчивые языковые выражения, мода. Религии и культуры – комплексы взаимосвязанных мемов.

Читать книгу «Эгоистичный ген» (Глава 11)

Между тем, ещё в 1898-м году В. М. Бехтерев в своей статье «Роль внушения в общественной жизни» предложил концепцию «Ментальных микробов», которые «подобно настоящим физическим микробам, действуют везде и всюду и передаются через слова и жесты окружающих лиц, через книги, газеты и пр.».
Но надо иметь в виду, что в своей эволюционной модели передачи информации Докинз рассматривает не только науку, а всю культуру в целом. Мем — это единица информации в целом и является мутирующим репликатором в культурной эволюции человечества.

Также к ЭЭ относятся различные концепции когнитивной эволюции живых организмов, включая человека.
Автопоэзис Матураны и Варелы: самоворчество, человек познавая мир его и творит. Термин «автопоэзис» был введен чилийскими учеными, это Умберто Матурана и Франсиско Варела. Живые существа отличаются аутопоэзной организацией, способностью воспроизводить, строить себя, это критерий, определяющий жизнь. Познание – это часть самовоспроизводства и самосохранения живых сетей. Взаимодействие живого организма со средой – это когнитивные взаимодействия. Жизнь и познание неразрывно связаны. Разум – это внутренне присуще, имманентное свойство материи на всех уровнях живого.
Познание — это не отображение некоего независимо существующего мира, но постоянное конструирование мира в процессе жизнедеятельности. Сам процесс жизнедеятельности — это процесс познания. По словам Матураны и Варелы, «жить — значит познавать». Живые системы – это познающие системы.
В целом, базовая идея ЭЭ – есть некий универсальный эволюционный механизм, что ведет сначала к эволюции жизни и затем этот механизм работает в рамках эволюции познания и его продуктов, таких как язык, наука, культура.

В связи с кантовским учением также часто говорят о коперниканском перевороте. Хотя он сам никогда не использовал это выражение, но высказывался точно в этом смысле.

Здесь повторяется нечто подобное мысли Коперника: когда оказалось, что гипотеза вращения всех небесных светил вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет небесные движения, то он попробовал, не удастся ли достигнуть лучших результатов, если предположить, что наблюдатель движется, а звёзды находятся в покое. И в метафизике можно сделать такое же предположение, что касается наглядных представлений предметов.

(Kant, 1787, B XV1 f.; аналогично B XX11)

Оправдано ли представление о кантовском коперниканском перевороте? Внёс ли Кант в теорию познания столь же значительный вклад, какой до него Коперник внёс в астрономию, а Дарвин - в биологию (и в нашу картину мира)?

Кант осуществил всё же в теории познания изменение позиции. Он ввёл новый метод мышления, согласно которому всё познание должно строиться не в соответствии с предметами, скорее предметы должны строиться в соответствии с нашими познавательными способностями (см. цитату на стр. 9). Это изменение перспективы упрощает проблему о том, как мы можем располагать априорным знанием о предметах опыта(см. стр. 9). В этом плане кантовское достижение также эпохально.

Но его изменение позиции собственно говоря противоположно коперниканскому. Обоим свойственен новаторский эффект. Однако их структура противоположна. Как заметил Рассел (1952,9), правильнее было бы утверждать, что Кант совершил птоломеевскую контрреволюцию; ибо он вновь поставил человека в центр, из которого его изгнал Коперник(120). Правда, человек был поставлен в центр мира не в астрономическом, а в теоретико-познавательном плане: разум здесь не был лишён трона, как Земля в коперниканской системе, напротив, был поставлен на центральное место.

Теория познания почти всё время является антропоцентристской. Ввиду того, что она делает мышление и человека своими главными объектами, она легко рассматривает их и как главные объекты природы. Представление, что мы с помощью чистого мышления можем нечто узнать о мире (рационализм) также мало оправдано, как и утверждение, что основной субстанцией является дух (спиритуализм). Также и кантовская трансцедентальная философия эксплицитно предоставляет разуму особое место и определяет для человека преимущественное положение.

Зачастую природа (или мир) истолковываются исходя из её «приспособленности» к человеку. Исходя из этой приспособленности - будь это удивительная сложность нашего организма, изумительная согласованность достижений чувственных органов с требованиями окружающего мира или «необъяснимая» гармония между миром и нашим познавательным аппаратом - философ делал вывод о честном Боге (Декарт), предустановленной гармонии (Лейбниц), априорных формах познания (Кант), примате духа (Гегель) и т. д.

Эволюционнная теория познания, напротив, рассматривает познавательные способности человека (как этологи его поведение) в их приспособлении к миру. Лишь эволюционная теория познания осуществляет тем самым в философии подлинный коперниканский переворот. Ибо здесь человек является не центральным пунктом или законодателем мира, а незначительным наблюдателем космических событий, который в большинстве случаев сильно переоценивал свою роль. Только постепенно мы поняли, что это только побочная роль, что Вселенная не вращается вокруг нас, что солнце только одна из множества звёзд, Земля только точечка в космосе, человек только один из двух миллионов биологических видов и т. д. К этой скромности нас призывают не только учения Коперника и Дарвина, но и результаты других наук, например этологии.

Сама эволюционная теория познания представляет собой шаг в этом направлении. Она не только констатирует, что познавательный прогресс делает нашу картину мира менее антропоцентристской и менее антропоморфной - факт, который можно считать общепризнанным - , она также объясняет, почему такой прогресс является возможным и необходимым и прежде всего потому, что она вносит определённый вклад в процесс объективирования. В этом смысле (и только в этом!) мы можем утверждать: то, что гелиоцентристская система дала для физики, теория происхождения видов - для биологии и сравнительная этология - для психологии, эволюционная теория познания даёт для философии.

Эволюция знания

Если предположить, как это делает эволюционная терия познания, что человеческие познавательные способности сформировались в ходе эволюции, то из этого вытекают дальнейшие научно теоретические и теоретико-познавательные следствия.

Во-первых, должно иметься не только филогенетическое, но и онтогенетическое развитие познавательных способностей. Это следствие эволюционной теории познания является само собой разумеющимся фактом для психологов. Развитите разума (в общем смысле) у детей является правда предметом интенсивных психологических исследований и противоречащих гипотез - об этом свидетельствуют, например, споры в психологии обучения - ; однако, несомненно, что любой ребёнок проходит процесс интеллектуального созревания или, по меньшей мере, процесс духовного развития в соответствии с определёнными, генетически детерминированными диспозициями. Работы Жана Пиаже (см. стр. 19) указывают именно в данном направлении.

Во-вторых, в соответствии с эволюционной теорией познания должно иметься не только родоспецифическое и индивидуальное развитие познавательных способностей, но и развитие человеческого познания. Этот факт отчётливо выражается в том, что мы знаем историю понятий, идей, науки. История познания, правда, связана с эволюцией познавательных способностей, однако их законы могут не совпадать.

В-третьих, между этими тремя областями (эволюцией познавательных способностей, онтогенетическим развитием, историей науки) имеются интересные взаимосвязи, которые мы представили простенькой диаграммой (рис 12). Причиной того, что эти связи так слабо исследованы является, несомненно, их междисциплинарный характер, предполагающий знание эволюционной теории, психологии, истории и теории науки.

Рис. 12. Развитие познания

В связи с эволюцией науки, особой проблемой является смена теорий. При этом речь идёт не о том, что должна быть теоретически освоена неизведанная доныне область, а об улучшении уже существующей теории или ограничении области её значения. Такие случаи в науке, правда, не повседневны; нормальным является наблюдение новых явлений (эффектов) и их прогнозирование или объяснение с помощью существующей теории, которая не вступает в противоречие с этими наблюдениями. Однако, замена старой теории на новую является особенно примечательным процессом и многие авторы склонны говорить о «ниспровержении», "научной революции"(121). Такие сильные характеристики возможно оправданны, учитывая понятийную систему, особенно основополагающие понятия теории. Но оно является неадекватными, поскольку опыт и наблюдения, которые также необходимым образом принадлежат науке (см. стр. 132), не отбрасываются, а лишь иначе интерпретируются.

По поводу критериев, на основе которых осуществляется выбор или оценка теории, мы уже немного высказывались (см. стр. 108). Мы различали при этом необходимые и полезные критерии. Может случиться так, что новая теория описывает те же эмпирические данные, что и старая; тогда обе теории называются эмпирически эквивалентными. (см. стр. 108). В таких случаях для выбора теории привлекаются полезные критерии (напр., простота). Но от случая к случаю они могут иметь различный вес. Так, например, волновая и матричная механика эмпирически эквивалентны; несмотря на это для практических расчётов в большинстве случаев используют шрёдингеровкое волновое уравнение, а для решения принципиальных вопросов обращаются к гейзенберговскому матричному подходу.

Эволюционная концепция Чарльза Дарвина (1809 - 1882), являясь грандиозным достижением науки, с самого начала своего возникновения не могла не оказывать влияния на философские исследования, связанные с теорией познания. В двадцатом веке начались серьезные исследования применимости эволюционного подхода к проблемам эпистемологии. Это нашло отражение в работах таких ученых, как Конрад Лоренц (1903 - 1989), Жан Пиаже (1896 - 1980), Карл Поппер (1902 - 1994), Дональд Кемпбелл и Стивен Тулмин.

Впервые основательное и систематическое применение эволюционных концепций при рассмотрении философских проблем познания было использовано Карлом Поппером - одним из известнейших философов ХХ столетия.

Поппер предлагает следующую схему эволюции теорий. После появления проблемы появляются попытки ее решить, эти попытки заключаются в том, что порождается множество пробных теорий, каждая из которых критически рассматривается, проверяется на наличие ошибок и т.д. Этап проверки является аналогом дарвиновского естественного отбора. Теории, в которых ошибки не обнаружены, считаются истинными. Естественно, что мы не можем создать идеальных теорий и, следовательно, их проверка (критика) должна продолжаться, пока теория считается истинной. В этом заключается знаменитый критический метод Поппера. Из него вытекает требование фальсифицируемости (опровержимости) теорий. Это требование приводит к тому, что об истинности теорий, в которых принципиально невозможно найти ошибки (опровергнуть), говорить бессмысленно.

Решение первоначальной проблемы не может не вызвать новые вопросы, и процесс повторяется. В сжатом виде описанный процесс решения проблем можно записать так:

P1 -> ТТ -> ЕЕ -> Р2,

где P1 - исходная проблема, ТТ - пробные теории (tentative theories), ЕЕ - устранение ошибок (error elimination), Р2 - новые проблемы.

Акцентируя внимание на важности языка, Поппер говорит о том, что главное отличие человека от любого другого животного - наличие языка. Хотя понятно, что основное отличие не в самом языке, а в возможности оторвать, абстрагировать с его помощью знание от действительности. Пользуясь языком, человек может сам критически рассматривать свои пробные теории, не обращаясь каждый раз к среде, в которой он находится, хотя последнее слово всегда остается за окружающей реальностью. Критическое рассмотрение теорий у человека заключается в создании языковой среды, помогающей произвести отбор адекватных теорий. То есть, мы в своем мышлении заменяем часть окружающего нас мира некоторой языковой моделью, на соответствие которой и проверяем наши предположения.

Говоря об истинности знания, Поппер разделяет знание на истинное и достоверное. Истинное знание находится в соответствии с объективными фактами, а достоверное знание находится в соответствии с уже имеющимся у субъекта знанием. Истинность мы определяем при взаимодействии с окружающим миром, а достоверность используем при порождении пробных теорий, например, при доказательстве математической теоремы. Как отмечает Поппер, достоверность очень опасна для критического мышления, она может навязывать человеку определенные, не обязательно объективные, представления о мире, приводить к нежеланию признавать свои ошибки. Эта позиция показывает приверженность автора к прагматическому подходу к истине, и неприемлемость им релятивизма, свойственного радикальному конструктивизму.

Так же хотелось бы отметить, что в эволюционной эпистемологии Поппера не только человек может иметь знание. Знание трактуется в намного более широком смысле, что очень наглядно демонстрируется в примере с амебой. Любая адаптация интерпретируется как знание. Это очень важная идея, она позволяет построить единую эпистемологию для всего живого.

Обратимся теперь к эволюционной интерпретации теории познания, предложенной Дональдом Кемпбеллом, автором термина "эволюционная эпистемология". Его теория базируется на следующих трех основных принципах:

1. Принцип "слепой вариации и избирательного сохранения" заключается в предположении о том, что процесс порождения новых знаний (гипотез) на самом верхнем уровне слеп, то есть не существует возможности на основе уже имеющихся знаний определить заранее, какая из потенциальных гипотез более предпочтительна. Лишь после того, как гипотезы выдвинута, она может быть проверена, а затем отброшена или сохранена.

2. Понятие "замещающего селектора". Новые знания не обязательно должны отбираться при непосредственном взаимодействии с окружающим миром, предварительный отбор может происходить на основе уже имеющихся представлений о действительности. Таким образом, результаты предыдущих пробных попыток могут в некоторой степени "замещать" отбор, производимый средой.

3. В процессе эволюции замещающие селекторы образуют все более и более глубокую вложенную иерархию. При надстройке подобной иерархии может происходить модификация (как описано в п. 1) промежуточных уровней под действием вновь возникающего знания.

Кемпбелл, как и Поппер, трактует эволюционные принципы очень широко, говоря, например, о кристаллизации как о процессе отбора определенных направлений хаотического теплового колебания молекул под воздействием соседей . Подобная точка зрения привлекательна тем, что позволяет создать стройную теорию эволюции материи на единообразных принципах, и понять, какое место занимает в ней человеческое познание.

Введение понятия замещающего селектора как инструмента познания, возникшего в процессе адаптации живых существ в мире, является важным шагом в понимании процесса получения знаний. В качестве примеров замещающих селекторов можно назвать инстинкты животных, кантовские понятия a priori, жизненный опыт конкретного человека, человеческое общество, культуру. Порожденные на том или ином уровне развития познающих систем (от простейших организмов до человеческого общества) замещающие селекторы образуют иерархию, в которой одни селекторы могут отбирать другие, и лишь после прохождения пробной теории всей пирамиды она приходит в соприкосновение с действительностью. Иерархию замещающих селекторов можно рассматривать как модель окружающего познающего субъекта мира, а коль скоро мы заговорили о моделях, то пора переходить к кибернетической интерпретации эволюционной теории познания.

Похожие статьи